Газета «Новости медицины и фармации» №2 (679), 2019
Вернуться к номеру
Еще раз о Зельмане Абрахаме Ваксмане — лауреате Нобелевской премии
Авторы: Пухлик Б.М., председатель благотворительного фонда имени Ваксмана
Версия для печати
Тот, кто забыл прошлое,
не найдет будущего.
П. Алемдар
не найдет будущего.
П. Алемдар
/18-1-1.jpg)
Я неоднократно писал о лауреатах Нобелевской премии — выходцах из Украины. Двое из них — И. Мечников и З. Ваксман получили премию в области медицины. Причем последнего называли «благодетелем человечества». Он же впервые произнес слово «антибиотик» и создал около 10 антибиотиков, среди которых — стрептомицин, вошел в число 100 наиболее известных людей мира. Пишу главное о Ваксмане, чтобы было понятно, почему он заслужил особую благодарность от человечества, включая украинцев.
Стрептомицин спас миллионы жизней. Начав свою работу в детском отделении сельской больницы на Винничине, я всегда при воспалительных и инфекционных заболеваниях у детей (у взрослых это также было аксиомой) начинал лечение с сочетания пенициллина и стрептомицина. Позже, работая в серьезной противотуберкулезной клинике, назначал стрептомицин как один из главных препаратов для лечения туберкулеза, а при туберкулезном менингите внутрилюмбально назначался хлоркальциевый комплекс стрептомицина — лучший в то время препарат.
И если о высокочтимом И. Мечникове знают многие (особенно постаралась Одесса), то о З. Ваксмане — почти никто. Да и что значит слабый голос нескольких человек, пытавшихся напомнить о нем и о его роли в жизни человечества, против океана желающих раскричать, переименовать что-то в честь многих сиюминутных героев, нередко сомнительных? Я, конечно, не конкурент, скажем, Институту национальной памяти, но он завязан особым образом на политических фигурах, а до ученых и медиков ни у него, ни у многочисленных советов разных уровней руки не доходят. В связи с необходимостью лечиться и выживать за рубежом я, к сожалению, в этом году вынужден прекратить деятельность фонда имени Ваксмана, ибо желающих возиться с этим малоблагодарным делом почему-то не нашлось.
Однако давайте вернемся к биографии Ваксмана, чтобы понять, как он стал тем, кем в итоге стал. Зельман Абрахам Ваксман родился 2 июля 1888 года в местечке Новая Прилука тогда Бердичевского района Киевской губернии (теперь — Липовецкий район Винницкой области). Нужно напомнить, что для евреев тогда существовали «зоны» или «черты оседлости», поэтому и жили они не в городах, а в селах, местечках, где создавали свою инфраструктуру, работали, откуда выезжали в мир и пр.
Родители Ваксмана были мелкими коммерсантами: мать, Фредия Ваксман (урожденная Лондон), была владелицей промтоварного магазина, а отец, Яков Ваксман, — арендатором земельного участка. Семьей управляла мать, и главным образом она, понимая важность хорошего образования, привозила сыну книги, нанимала для Зельмана репетиторов. Способности Зельман проявлял настолько удивительные, что уже в подростковом возрасте он организовал школу для малообеспеченных детей-односельчан (о чем сохранились сведения). Он окончил местный хедер (еврейская начальная религиозная школа) и начал свой путь «наверх» в науке, хотя по законам царской России перспективы получить хорошее образование у него были минимальными. Уже тогда окружающие ожидали, что Зельман, располагая существенным объемом знаний, станет местным учителем, однако он считал иначе. Его волновал вопрос, где учиться дальше — в Киеве или Одессе (это были лучшие варианты в перспективе дальнейшей учебы), ибо пробиться в Житомире у него не получилось. Родители выбрали Одессу, и именно здесь он в 1909 году успешно сдал экзамены за 5 классов, а в следующем году — за полный курс гимназии. Вновь встал вопрос о продолжении учебы, и решить его в России было практически невозможно. Тем более что умерла мать, а отец женился вторично и не был рядом. С целью продолжить образование Ваксман принял судьбоносное решение — эмигрировать из России и присоединиться к двоюродным братьям и сестрам, которые к тому времени уже находились в США, в Нью-Джерси, владея приобретенной ими вскладчину фермой. В Прилуке он оставляет любимую девушку Берту (Дебору) Мытник, веря, что в будущем они будут вместе. С собой взял друга детства Пейси Мытника, брата Деборы.
После прибытия в Филадельфию в 1911 г. он вначале жил у своих родственников, которые помогли юноше сосредоточиться на изучении наук. Что же касается специализации, то тут помог советом доктор Джекоб Липман, глава отделения бактериологии и декан агрономического колледжа. Сам бывший иммигрант из России, он убедил Зельмана в том, что агрономическое образование даст ему больше знаний и практики. К тому же в колледже Зельман мог получить стипендию, которая давала ему возможность не быть обузой для родных.
Ваксман поступил в сельскохозяйственный колледж Ратгерского университета, и в 1915 году, получив степень бакалавра, он стал работать ассистентом на местной исследовательской станции. В 1916 году он стал гражданином США, опубликовал ряд статей о плесневых грибах, стал «мастером наук» и наконец женился на приехавшей к нему Деборе Мытник. Она стала ему прекрасной женой, другом и спутником в жизни. На следующий день после свадьбы молодожены отправились в Калифорнию. Но это не было чисто свадебным путешествием: Ваксман чувствовал, что ему не хватает знаний по биохимии, и решил пополнить их в Калифорнийском университете в Беркли. В 1918 году Ваксман окончил Калифорнийский университет в Беркли. «Жизнь на ферме, — писал об этом периоде своей биографии Зельман, — вселяла желание выяснить химические и биологические механизмы земледелия и его основные принципы. Рядом с землей я решил искать ответы на многочисленные вопросы о цикличности жизни в природе, которые стали вставать передо мной». Он начал публиковаться в научных изданиях, посвящая работы исследованиям биохимии почвы, признавая при этом, что «всегда думал об украинском черноземе, не забывая о нем ни в Одессе, ни в американском колледже, ни в университете». Получив докторскую степень, Ваксман стал профессором, завоевав авторитет в научном мире. Стоит отметить: в конце XIX — начале XX века о почвенных микроорганизмах было известно очень мало. Зельман Ваксман, существенно продвинувшись в этом направлении научного поиска, поставил целью составить на основе отрывочных сведений и результатов собственных экспериментов стройное учение — разработать теорию. В процессе исследований он постигал сложные взаимосвязи между действием различных бактерий и их влиянием на формирование тех или иных типов почвы.
Под впечатлением от лестных отзывов профессоров из Ратгера и его статей администрация Беркли выделила ему стипендию на проведение научно-исследовательских работ на базе их учреждения.
Однако стипендии на жизнь молодым не хватало. Жене приходилось подрабатывать репетиторством, поскольку Ваксман с головой погрузился в исследовательскую работу — изучение актиномицетов. После рождения единственного сына Байрона в 1919 году отцу семейства пришлось взять дополнительную работу в лаборатории доктора Такамине. Здесь он изучал токсичность некоторых лекарств. Навыки, полученные в лаборатории, очень пригодились Ваксману в дальнейших исследованиях.
Имя Ваксмана становилось все более известным. В 1925 году его назначили адъюнкт-профессором. В 1927 году на Международном конгрессе почвоведов в Вашингтоне он был избран председателем комиссии по микробиологии почвы. В 1929 году он стал председателем комитета Американского агрономического общества, а затем и вице-президентом этого общества. В 1931 г. — профессором микробиологии почвы. С 1931 года он параллельно начал изучать морские микроорганизмы. Проводя в течение двенадцати лет несколько месяцев на борту научно-исследовательских судов, Ваксман изобрел метод борьбы с обрастанием дна морских кораблей. Это увеличивало их скорость, что было важно накануне вой–ны. С началом боевых действий ученый снова пригодился американской армии: в условиях влажного тропического климата (война шла в Тихоокеанском регионе) на оптических и электрических приборах образовывалась плесень, которая разрушала аппаратуру. Ваксман нашел средство для борьбы с грибком.
/18-1-2.jpg)
В 1949 году Ваксман предложил осно–вать при Ратгеровском университете институт микробиологии, впоследствии став его директором. В 1951 году были завершены все формальности, и он получил 80% государственное финансирование.
Следует упомянуть о том, что в первой половине ХХ века туберкулез был самым распространенным инфекционным заболеванием (примерно такая же ситуация сохраняется и сейчас, если не считать эпидемий гриппа). Лечение туберкулеза в то время строилось на климатотерапии, диетах, проводилась коллапсотерапия. Поскольку к тому времени П. Эрлих положил начало химиотерапии заболеваний, шли поиски химиопрепаратов, эффективных против возбудителя туберкулеза. Однако такое направление, как создание природного антагониста микобактерии туберкулеза, не рассматривалось, хотя принцип Луи Пастера «жизнь мешает жизни» (La vie empeche la vie) уже был в сфере внимания ученых.
В 1932 г. Американская национальная ассоциация по борьбе с туберкулезом обратилась к Ваксману с просьбой изучить процесс разрушения палочки туберкулеза в почве. Было замечено, что трупы болевших туберкулезом после длительного пребывания в земле как бы «санируются», очищаются от инфекции (ряд российских ученых прошлого писали об этом). Существовало предположение, что это связано с воздействием на микобактерию туберкулеза микробов-антагонистов. Ваксман не исключал, что к этому причастны актиномицеты. Им была создана научная группа, включавшая очень молодых ученых и исследователей. Ваксмана отличало умение найти и сплотить вокруг себя талантливых людей, увидеть и выделить среди массива научных данных наиболее важное.
/19-1-1.jpg)
В поисках антибиотиков, которые могли бы разрушать бактерии, не причиняя вреда человеку, он и его сотрудники изучили около 10 тыс. различных почвенных микробов. В 1940 г. исследовательская группа выделила актиномицин, оказавшийся высокотоксичным антибиотиком. Спустя еще два года ученые открыли стрептотрицин — антибиотик, высокоэффективный в отношении возбудителя туберкулеза. В 1943 г. последователи обнаружили стрептомицин в штамме актиномицетов. После нескольких лет тестирования и доработки в 1946 г. стрептомицин был готов к широкому применению. Этот препарат оказался особенно ценным, так как был эффективен в отношении бактерий, устойчивых к сульфаниламидным препаратам и пенициллину.
Ваксман также обладал серьезным организационным талантом, умел достойно представить свои исследования и получить для них финансирование. В этом ему очень помогала его супруга. Не получив вначале финансирования от правительства для широкого производства стрептомицина, Ваксман нашел его в фонде Содружества наций и других неправительственных организациях. Большую роль в практической реализации полученных результатов сыграло сотрудничество Васкмана с известной фирмой «Мерк и компания», которое дало возможность не только получить промышленные образцы стрептомицина, но и начать его широкую продажу. Клинические испытания препарата проводились во всемирно известной клинике братьев Мейо.
По данным медицинской литературы, стрептомицин в первые годы его применения «поднимал» даже обреченных на смерть больных туберкулезом. Он стал широко применяться и для лечения других инфекционных и воспалительных заболеваний. В течение 3–4 десятилетий комбинация «пенициллин + стрептомицин» была практически единственной в нашей и других странах при лечении пневмоний, многих инфекций и пр. Можно с уверенностью сказать, что этот препарат спас и продолжает спасать сотни миллионов жизней.
Наработанная группой ученых под руководством Ваксмана технология позволила в дальнейшем создать ряд новых антибиотиков: actinomycin (1940), grisein (1946), неомицин (1948), fradicin, candicidin, candidin и другие. Сам термин «антибиотик» предложил именно Ваксман в 1941 году.
В 1952 г. Ваксман был награжден Нобелевской премией по физиологии и медицине «за открытие стрептомицина, первого антибиотика, эффективного при лечении туберкулеза». В речи при вручении премии Арвид Волгрен из Каролинского института отметил, что «в отличие от открытия пенициллина профессором Александером Флемингом, которое было в значительной степени обусловлено счастливой случайностью, открытие стрептомицина было результатом длительного, систематического и неутомимого труда большой группы ученых». Отметив, что стрептомицин спас уже тысячи человеческих жизней, Волгрен приветствовал Ваксмана как «одного из величайших благодетелей человечества».
/19-1-2.jpg)
В 1950 г. Ваксман стал кавалером ордена Почетного легиона. Ему были присуждены почетные докторские степени университетов Льежа и Ратгера; он был членом Национальной академии наук США, Национального исследовательского общества, Общества американских бактериологов, Американского научного почвоведческого общества, Американского химического общества и Общества экспериментальной биологии и медицины. Кроме этого, Ваксман стал почетным профессором университетов Льежа, Афин, Павии, Мадрида, Страсбурга, Иерусалима, Геттингена, Перуджи, Кэйо (Лаком), нескольких американских университетов и колледжей, почетным членом различных обществ в США, Дании, Нидерландах, Канаде, Швеции, Израиле, Италии, Испании. Он был с почетом принят президентами Израиля, Испании, Югославии, в королевских семьях Швеции, Японии.
Ваксман издал свыше 400 научных работ, в том числе был автором 18 книг. Уйдя на пенсию в 1958 г., он основал фамильный благотворительный фонд для поддержки научных исследований в области микробиологии, куда пригласил соучредителями своих единомышленников Рене Дубоса и Гарри Еаглса. Фонд имел представительства во Франции, Италии и Японии. Впоследствии фондом руководили сын З. Ваксмана Байрон, также ставший профессором в области микробиологии, и Фредерик Нейдхарт, опекунами фонда почти постоянно были члены семьи З. Ваксмана (жена, внуки). Необходимо отметить, что жена З. Ваксмана Дебора была весьма образованной женщиной, постоянно контактирующей с представителями искусства, что способствовало авторитету семьи и фонда.
Большую часть средств, поступающих ему за использование стрептомицина, Ваксман направлял на развитие института, научных исследований. Определенная часть средств шла на поддержку ученых, студентов, эмигрировавших из СССР. Ваксман был патриотом страны, в которой родился. Он постоянно поддерживал эмигрантов из СССР (куда, напомню, тогда входила Украина), старался создать им условия для адаптации в США. В 1924 году Ваксман с женой приехали в Россию, Винницу и затем — в Новую Прилуку. Родина поразила их запустением, разрухой, нищетой, в гостинице «Савой» (ныне — «Украина») они сильно намерзлись, хотя на вокзале в Новой Прилуке его, как героя, встречали тысячи людей. На обратном пути Ваксман заехал в Москву, Ленинград, где встречался с ведущими учеными России. Он также посетил ряд институтов и лабораторий Франции, Италии, Германии и Скандинавии, где с ведущими учеными мира обсуждал проблемы микробиологии почвы. Особо важными он считал встречи с Сергеем Виноградским, проживавшим в те годы во Франции.
В 1956 году Ваксман приезжал в СССР с лекциями. В СССР публиковались его работы. Украина работ Ваксмана не публиковала.
Ваксман умер 16 августа 1973 г. в Хайенисе (штат Массачусетс). Его могила находится на опушке леса. Неоднократно в Ратгеровском институте проводились симпозиумы, посвященные его памяти.
В Украине первой публикацией о нем была статья доктора О. Демченко, потом вышел ряд работ историка А. Банита и А. Рогового. Особенно настойчивым был А. Роговой, что пригодилось нам в переписке с Байроном Ваксманом. Мы выезжали в Новую Прилуку. Очень красивое, благополучное село, но следов домика Ваксманов не нашли. Решением сельсовета несколько лет назад одна из улиц села была названа именем Ваксмана, однако табличек в то время не изготовили.
В 2003 году группа винницких ученых и интеллигенции, объеди–ненных в фонд З. Ваксмана, совместно с городской еврейской организацией решила, насколько это возможно, исправить ситуацию, тем более что в 2003 г. исполнялось 115 лет со дня рождения и 30 лет со дня смерти этого великого ученого. Было принято решение провести международную конференцию, посвященную памяти Ваксмана, пригласить на нее ведущих ученых мира и страны в области туберкулеза, микробиологии. Организацию конференции взял на себя Винницкий национальный медицинский университет. После периода переписки и недоверия решение приехать в Винницу на конференцию принял сын З. Ваксмана профессор Байрон Ваксман, его сопровождали 5 американских профессоров и внук.
Когда мы открывали стелу памяти З. Ваксмана (деньги собрали наш фонд и еврейская городская община), собрались несколько тысяч человек (гораздо больше населения Новой Прилуки). Б. Ваксман не только выступил, но и со слезами на глазах спел старую народную песню «У сусіда хата біла…». Плакали все. Потом он сказал, что украинского языка не знает, но эту и некоторые другие песни ему пела мать в детстве. Конференция прошла очень тепло, с большим количеством участников, синхронным переводом. Мы показали Ваксману достопримечательности Винницы, доставили его в Киев для возвращения в США.
Была организована экспозиция, посвященная З. Ваксману, в Винницком краеведческом музее. Примерно с 2004 года я вел переписку с Винницким горсоветом о присвоении имени Ваксмана одной из улиц города. И такая улица (кажется, в 2012 году) таки появилась. Пусть и не там, где у Ваксманов был домик (в районе музыкального училища), но все же. Сейчас я с огромной теплотой вспоминаю эти события, рад, что мне каким-то образом удалось прикоснуться к памяти великого Человека. Жаль только, что Украина очень плохо помнит своих истинных героев, которых не так много.
/19-1-3.jpg)
Я не националист или антинационалист, обычный человек, и я не понимаю, почему страна должна «выдавливать» своих людей. И. Мечников, Ш. Агнон, Р. Гофман, Ж. Шарпак, З. Ваксман — нобелевские лауреаты, родившиеся в Украине, и евреи. Почему евреи массово и поодиночке должны были эмигрировать из царской России, потом — из СССР, теперь — из Украины? Мешали ли они коренной нации? А теперь ведь массово покидают Украину также наиболее талантливые, наиболее работящие и совсем не евреи. Почему СССР должен был закупать за огромные деньги стрептомицин, созданный выходцем из Украины? И почему Украина закупает сейчас практически все за рубежом ввиду собственной деиндустриализации и коррупции? Если мы не ответим на эти вопросы и не примем радикальных мер, то, согласитесь, потеряем страну.